Дети фюрера.

 

У нас холодно. Наступило-таки. Все ускоряется, чтобы согреться. Даже автобусы. Автобусы не собрали детей (моих) и уехали в школу (без них). Мне пришлось исправлять эти оплошности. Завтра подниму их раньше, чтобы не дать шанс автобусам, задолбали уже. Не спрашивайте, кто.

Звонок. - «Опять... метель... уехал без меня..»

Я не даю себя долго уговаривать, но время одеться мне надо. Выхожу. Дитё скребет ногтём машину, торопит значит. Я, не то, чтобы ускоряюсь, у меня маршрут другой. На финише автобус завидует мне. Ну, раз, я уже тут, довезу-ка я и дочь до работы.

 - Ты где?

- Уже бегу, до речки добегаю.

- Стоять!!-, добегает она. Мама в пути.

Естественно, без шапки. Кто их воспитывал?! Ах, ну да, я. Сама я всегда без шапки. Но я же всегда на машине! Ну, а память предков во мне сильнее!

Этих туда, этих сюда. Куда ж они без меня. А может я просто хочу держать все под контролем? Слово «мама», как обращение, включает во мне фюрера. Фюрерствовать это моё!!! Яжемать!

Я увезла дитё в школу. По мне норма - «сдал-принял». Если на телефоне высвечивается «школа» — это ЧП, даже, если они хотят просто спросить. Когда вы звоните «просто спросить», у вас на телефоне должно высвечиваться «шо вы имеете против моего ребенка?», как угроза. Это «я» в детстве, но с функцией «противостоять». Научилась-таки!

Оспидя! Шо за мороз на дворе! Дети мерзнуть!

Лесное кафе.

У нас есть лес. Вернее, мы есть у леса. Он вокруг, мы внутри. Еще у него есть избушка, там кормят. Кормушка. Гуляющие далеко в лес не заходят, ограничиваются дорожками вокруг кафешечки. Как будто час обеда могут пробить внезапно, и кто первый добежит, тот и поест. Хотя… Очень похоже на правду.)

Мы гуляем преимущественно горизонтально. Напоминаю, у нас горы. Туристы гуляют, например, вертикально. Иногда падают. Поэтому гуляющие горизонтально собирают эти страхи и гуляют еще горизонтальнее, не отходя далеко от кормушки. Ну, во-первых, это просто и уже красиво, во-вторых, очень удобно – успеть занять место за столом на данный момент это искусство.

Когда за столом нет телевизора, мне нравится наблюдать за людьми. Время обеда. Пришла женщина. Нет, приплыла, большая, как Титаник. Заказывает чай зеленый с лимоном, салат зеленый. И воду! Зачем? Чай с салатом запивать. И, типа, я только так и питаюсь. Она что, выпендривается на людях? А дома такая открывает холодильник: «Уф, наконец можно расслабиться!» Кого ты обманываешь!!!

Мои комплексы празднуют день рождения Шизофрении. У меня на тарелке заварная булочка, в которую впихнули двойную норму бегемота: тонна салата, жареное мясо, цацики, лучок. Дама с соседнего столика смотрит так осуждающе, что хочется поделиться.

А рядом за столиком по другую сторону юное созданье. Веселенькие лосины, майка-алкоголичка, стакан пива в руке – это из обычного. Голова – предмет искусства, ровно пополам поделенная инопланетной прической. Одна половина – это челка, белая, пушистая. Вторая половина – фиолетовые длинные волосы. Подбритые височки выглядывают из-под челки. На лице оранжевый макияж, включая ресницы. Хочется разглядывать, но неудобно.

У немцев так: война войной, а обед по расписанию. Голодные бюргеры к определенному часу выходят из леса и тянутся к кормушке. Для них обед – процедура больше гигиеническая, чем эстетическая. Свободное место у тебя за столом делает автоматически уязвимым твою интимную зону. Подсядут и поедят, радуйся, что не из твоей тарелки. Но общаться придется.

«Можно к вам?» - обращаются люди к девушке-соседке. 

«Вон тот столик сейчас освободится», - взмахивает оранжевыми ресницами по-неземному раскрашенное создание. Защищая свое личное пространство, она следит за конъюнктурой. Мы тоже следим. Нас успокаивают сидящие с пустым стаканом.

Ожидающие приветствуют наш уход словами: «Слава богу, что вы уходите!» Я даже не знаю, как реагировать на такую вежливость. Люди радуются, что мы наелись.